[rivolt]

Пустыня

Наверное, глупо мечтать об одиноких звёздах в вышине. Их никогда не поймать за хвост. Глупые огоньки в мятежном океане тьмы. Несущественные. Подумаешь, висят, как приколоченные. Они чужие — бледный свет никогда не напомнит. Тихий плачь не долетит на быстрых крыльях птиц сквозь мириады дорог — когда сердце слепо.

Наверное, нужно быть обычным — серым офисным рыцарем, закованным в твидовый костюм, поднять белый воротничок. И не мечтать — вытравив тяжестью работы радость. Просто быть таким, как все — серьёзным, надёжным взрослым.

Мистер Принц — давно уже не Маленький принц, — явственно ощущает свой предел: два доллара в час и несмываемое клеймо неудачника. Гомон машин. Мёртвый свет фонарей, чёрная чаша над головой — мистер Принц затерян, потерян и растерян среди толпы бестелесных неосязаемых душ.

Мегаполис никогда не спит. Люди, погружённые во власть цифр, убаюканные шипением нулей и единиц, — покорны бегу часовых стрелок. Без бунта, без страха, без надежд. В мире, где самое страшное преступление — быть дитём.

Мистер Принц погребён под планами, он захлёбывается в них, не в силах выполнить. Один день, второй, третий…Одна работа, другая, триста семьдесят третья. Злое лицо Дельца. Лоснящееся — Честолюбца. Безжалостные жернова, превращающие веселье, радость, яркость в серую сталь скрепок для бумаги. Красные глаза светофоров. Топот каблуков. Брусчатка.

И снова — светофоры, Делец, Честолюбец, скрепки, планы, работа. Каждый день — как будто первый, только боль (в груди) с каждым разом всё меньше и меньше. Получается смиряться, брать швабру в руки и чистить дымоходы, задыхаться в копоти и пыли — лучше, больше, для всеобщего блага.

Планы, которые превращаются в лихорадку, от которой трясутся запачканные руки; расписание, что тончайшим скальпелем вскрывает воспалённое сознание и рушит преграды — мир на мгновение дробится в глазах, неуловимо меняясь, обретая цвета и запахи, и заставляет поперхнуться глотком свободы, невесомыми шёлковыми образами — самый прекрасный в мире Цветок, грустный Лис, баобабы, бескрайнее одеяло песка — но мгновение заканчивается, и мистер Принц трясёт головой, похлопывая себя по карманам в попытке найти потерянный пропуск. Блажь и чушь.

Всё несущественное должно стать существенным — такой закон, таково откровение, снизошедшее на этот астероид-мегаполис в последний день сотворения мира.

Планы, глупые взрослые — мистер Принц один из них, от этого не убежать и не скрыться — он должен стать точно таким же и перестать смотреть на беззвёздное небо, в надежде непонятно на что.

Всё когда-нибудь обретёт свой конец, печальный и не очень, и мистер Принц, наконец, не будет отличаться ото всех.

Он опять — Делец непременно будет недоволен — смотрит в небо, похожее на немую гладь озера. Он слеп сердцем, не ведает, что его Роза, оставленное сокровище, умерла — её хрупкие лепестки обратятся в пыль от неосторожного касания. Он забыл Лиса — и заветные слова: «Мы в ответе за тех, кого приручили».

Ветра сухи и не благосклонны.

Но, быть может, потом вдали мелькнёт красное крыло самолёта — и пустыня памяти зацветёт.